Мальчишки и девчонки в 12 лет — самый любознательный народ. Их интересует буквально все. И когда в 1972 году в школе N 4 г. Бор на встрече с пятиклассниками военрук, бывший партизан соединения «Батя», рассказал о Матрене Исаевне Вольской и предложил начать поиск — сбор материалов о легендарном детском переходе — от желающих не было отбоя. Поддержал ребят и директор, сам фронтовик, заслуженный учитель РСФСР Василий Николаевич Гребенев. Начинали поиск пятиклассники вместе с классным руководителем Капитолиной Ивановной Башляевой.

И уже в 1975 году, к 30-летию Победы, была проведена встреча с первыми тридцатью двумя. Это были те самые мальчишки и девчонки, которых в 1942 году Матрена Исаевна Вольская привезла в Горький. На встречу приехала и Матрена Исаевна. Не только для следопытов, но и для всей школы встреча была незабываемой.

«Радости и гордости ребят не было границ, — вспоминает Капитолина Ивановна. — Вместе с Матреной Исаевной приехали тогда скульптор Людмила Федоровна Кулакова, ее товарищ по партизанской борьбе, Иван Романович Шлапаков, партизанский комбриг. Уже тогда Матрена Исаевна была тяжело больна. Ребята знали об этом».

Матрена Исаевна рассказывала на встрече о своих товарищах больше, чем о себе.

В Первой партизанской бригаде, где Матрена Исаевна воевала до двацатых чисел июля 1942 года (когда получила задание по операции «Дети»), числилось более 1500 бойцов. По ее сведениям, в живых осталось только 60. В феврале 1943 года в одном из боев погиб Петр Феоктистович Цуранов, секретарь Духовщинского райкома партии. В том же бою погибла и директор Басинской школы Наталья Ивановна Матвеева. В феврале 1943 года, защищая выход из окружения своих товарищей, героически погиб Федор Яковлевич Апретов, командир Первой Смоленской партизанской бригады. Подпустив гитлеровцев близко, он подорвал себя и фашистов. В июле 1943 года погиб и командир ее отряда — Анатолий Евлампиевич Соколов. Окруженный врагами, видя, что погибли все его товарищи, последнюю пулю он оставил для себя. Невыносимо тяжело было Матрене Исаевне рассказывать о гибели тех, чья дружба и преданность были проверены в самых лихих условиях.

Несколько раз был на партизанских встречах на Смоленщине и в Белоруссии Икрам Вайзуллин, но он, как и Вольская, никогда не рассказывал о своих боевых делах. А на вопрос боевых друзей, почему дата вступления в партизанский отряд у него в документах 24 июня 1942 года, когда все знали, что он самостоятельно партизанил осень и зиму 1941 года, зиму и весну 1942 года, он, как обычно, усмехаясь, говорил: «Все правильно, в партизанский отряд я пришел в июне. И воевал я не для бумажки. Аллах справедлив, он зачтет мне все!» Он был рядовым, командиром взвода, заместителем командира бригады по разведке, комиссаром и командиром бригады, выстоял, находясь в беспрерывных боях в тылу врага более тысячи дней и ночей, только однажды (в апреле1943г.) был ранен.

Безвременно ушли из жизни многие командиры и комиссары, так много сделавшие для спасения детей, спасения Родины: Андрей Иванович Чернышов, Никита Петрович Петровичев, Николай Александрович Чужов.

Но как ни горька была утрата друзей, самым горьким было полное неведение о Бате. Долгие годы после войны никто из оставшихся в живых не мог доподлинно сказать — где он, что случилось с ним. Почему враз были оборваны все нити, которые могли бы привести к нему? О легендарном Бате словно все забыли. Ни слова не просачивалось в печать о судьбе человека, о котором в 1941-1942 годах писали практически все центральные газеты. И лишь в 1979 году — первая статья в «Правде» - «Товарищ Батя». Это было официальное снятие запрета с имени человека, чья судьба и жизнь встает в один ряд с лучшими из лучших и может быть мерилом истинного члена партии. Встреча с сыном Бати — Александром Никифоровичем Колядой, с бывшим начштаба соединения «Бати» — Л. В. Громовым и бывшим комиссаром соединения П. И. Соколовым прояснили все, на что было наложено табу многие годы. Близко знавшие его люди постепенно, по крохам восстанавливали картины событий тех лет.

Вспоминает Л. В. Громов:

— Для начала надо познакомиться с обстановкой, которая сложилась в северо-западных районах Смоленщины с весны 1942 года.

Перед фронтом 4-й Ударной и 41-й армий развернулся обширный партизанский край. На 60 км по фронту и 80 км в глубину расположения вражеских войск вклинилось партизанское соединение Бати, партизанские полки Гришина, Садчикова, находившиеся в оперативном подчинении штаба Бати. На всей этой территории была восстановлена советская власть, действовали сельские Советы Слободского, Демидовского, Касплянского, Руднянского, Духовщинского районов. Партизаны контролировали стратегически важные транспортные магистрали Москва — Смоленск, Смоленск — Витебск, Смоленск — Орша.

«Партизанское движение перед фронтом нашей армии превратилось в могучую силу, способную решать более сложные и ответственные задачи, чем до сего времени», — так оценивало командование 4-й Ударной армии значение партизан на этом участке. Да и немцы прекрасно понимали, как велика для них опасность усиления партизанского влияния. В конце июля - августе 1942 года они проводят постоянную разведку партизанского края боем. А в 20-х числах августа разведотдел штаба «Бати», которым руководил В. И. Брусов (кличка «Степанов»), получил точное сообщение о готовящейся против партизан карательной экспедиции. Указывались сроки -10        сентября 1942 года. По плану немцев ликвидация Велижского выступа и разгром 4-й Ударной армии открывал путь на Москву. Это сообщение было срочно передано в Центр, командованию Калининского фронта. Штаб «Бати» разработал оперативные мероприятия по эвакуации населения. 10 сентября 1942 года каратели начали операцию с двух направлений: со стороны Демидова— Каспли  и Духовщины — Рибшева. Партизаны вели ожесточеннейшие бои. И хотя численность карательных отрядов была выше в 4-5 раз, в день они продвигались не более чем на 3 километра.

Командование Калининского фронта, понимая всю серьезность сложившейся ситуации, обратилось к Бате и комиссару Ф. Н. Муромцеву (П. И. Соколов в это время уже командовал спецотрядом): сделать все возможное, чтобы задержать продвижение карателей в район Слободы до подхода частей 43-й армии. Именно в этот ответственный момент Н. З. Коляду вызывают в Москву.

Вспоминает сын, А. Н. Коляда:

— 24 сентября 42-го года отец получил срочную телеграмму из Центрального штаба партизанского движения о немедленном прибытии в Москву для получения спецзадания. Он возмущался, недоумевал: как, в такое критическое время, когда идет ответственное сражение, командиру приказывают покинуть свой пост?

Все стало ясно потом.

П. И. Соколов:

— Дело в том, что к этому времени в Центральном штабе партизанского движения уже был готов план расформирования партизанского соединения Бати на бригады и отряды. Кому-то Батя, с его соединением, мощным, сплоченным, очень и очень мешал. Но кому? Еще до вылета в Москву, уже зная об этом плане, Батя добился, чтобы готовящийся приказ был приостановлен. Лично генерал Конев дал ему устное заверение, и расформирование соединения было задержано. Конев согласовал этот вопрос со Ставкой Верховного главнокомандования.

А. Н. Коляда:

— Отец прекрасно понимал, что обращение в верха не пройдет для него бесследно и сторонники расформирования партизанского соединения ему не простят этой «вольности». Так все и случилось. И хотя официального приказа пока не было, неофициальные вступали в силу. И примером этого стал полк Гришина, который вышел из оперативного подчинения Бати, действовал самостоятельно. В такой момент Батя не мог покинуть соединение, и он 3 дня не выезжал по телеграмме.

П. И. Соколов:

— Уехал Батя на лошади в сопровождении бойца. В Ильино встретился с генералом Курасовым, командующим 4-й Ударной армией. Он дал Бате легковую машину, пожелал счастливого пути. О дурном, очевидно, не помышляя.

А. Н. Коляда:

— И все же где-то в глубине души, отец, вероятно, подозревал, что этот вызов в Москву в разгар боев — не случайность. Еще до войны он нет-нет да скажет: «Удивительно, я еще на воле!» Судьба его сторонников— Постышева, Блюхера, Промахова, расстрелянных перед войной, наводила на определенные раздумья. Дорога до Москвы давала возможность взвесить все. Я рассказываю сейчас со слов отца, восстанавливая события так, как помнил их он, какими остались они в моей памяти. В Москве отца принял по поручению Сталина А. А. Андреев. А 7 октября — Ворошилов, который и командовал тогда по поручению Ставки партизанским движением. Три часа продолжалась беседа. О содержании ее я не знаю, но, как рассказывала потом мама, отец был очень расстроен и самой встречей, и тем, что Ворошилов «уходил» от разговора о судьбе партизанского соединения. Он не мог, конечно, тогда знать, что судьба его решена, что Ворошиловым подписан приказ о его аресте. Это произошло в ночь на 8 октября 1942 года. Отец побелел как полотно, но внешне остался спокоен, когда за ним пришли. Видимо, те раздумья, на которые его наводили аресты старых товарищей, друзей, внутренне подготовили отца. А вот мама была в шоковом состоянии. Она была на 16 лет моложе его, и все происходящее той ночью казалось ей кошмарным сном. Она только причитала: «Что же будет? Что же будет?» Когда отца уводили, он, стараясь успокоить маму, сказал: «Совесть моя чиста, не поминайте лихом!» Как это бывало после ареста, описывали имущество. То же самое должны были сделать и у нас. Но маме запомнились слова одного из сотрудников НКВД, говорившего по телефону, что и описывать-то нечего: все имущество — стол да кровать. А жили мы действительно предельно скромно. И хотя отец всю жизнь был на ответственных должностях, у нас, кроме самого необходимого — смены белья и верхней одежды, не было ничего. Нас в полном смысле выкинули на улицу. Мама осталась с двумя ребятами почти без средств на жизнь. О том, как мы росли, — разговор особый. Главное — об отце. Его арестовали с 7 на 8 октября 1942 года, а обвинение предъявили 14 июля 1943 года! Ему дали двадцать лет. Из них он просидел 11 лет. И лишь 30 марта 1954 года Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда СССР дело Н. З. Коляды производством была прекращено за отсутствием состава преступления. Что же за преступление ему приписывали? Статья 58 УК РСФСР «по аналогии». Понять это «определение» невозможно. Отец сам пытался впоследствии разобраться — как это «быть врагом народа по аналогии». Но ответа не нашел. На допросах от него добивались признания «связи» с фашистами. Кому-то надо было придумать эту чудовищную мысль! Батя, отец — и связь с фашистами! Абсурд! Но ведь в то время абсурд зачастую был «истиной».

Писатель Наум Мар, собиравшийся написать книгу о Бате, высказал мысль о том, что в 1942 году, когда была утечка информации к врагу, Берия, чтобы оправдать свое бессилие, решил подставить авторитетную фигуру. Таковым оказался Батя.

Л. В. Громов:

— И это произошло в то время, когда партизанское соединение Бати буквально грудью защитило фланги и тылы 4-й и 41-й армий. Значение действий соединения было впоследствии оценено: «Командование фронта на основании данных партизан своевременно начало перегруппировку войск. И пока соединения 43-й армии перемещались в направлении удара противника, партизаны вместе с частями Красной Армии более двух недель держали линию фронта. Слободу противник не взял, замыслы его были сорваны».

Были сохранены партизанские силы, планы Бати были выполнены и реализованы на деле... Значит, благодарить его надо было за умелое руководство и за стойкость и мужество товарищей по оружию, за тот дух, что он всеми силами поддерживал в соединении. Его обвинили в измене Родине!

А. Н. Коляда:

— Когда он появился в апреле 1954 года дома, его с трудом можно было узнать: седой сгорбленный старик. Об одежде не говорю, какая из лагеря одежда? А вот глаза оставались прежними. Наверное, сейчас, когда столько открылось для нас о том времени, отец многое бы рассказал: и где сидел, кто пытал, кто издевался, с кем сидел... Но тогда, в 54-м, если мы спрашивали, он уходил от разговора. Лишь иногда, в редкие минуты откровения, раскрывались перед нами дикие картины его жизни «в неволе». После возвращения он любил подолгу стоять у окна. Я как-то спросил его об этом. Он ответил: «Я сутки стоял в камере под прожектором... А здесь — Москва, солнце, небо... Это же счастье, вот так просто стоять и смотреть».

Я знал, что он все время после возвращения из лагеря искал в Москве партизан Смоленщины. Как-то прихожу домой, на столе записка: «Шура! Я узнал адрес Воронченко. Каляевская 28, кв. 111. Я уехал к нему. Папа». (Воронченко — командир прославленного на Смоленщине другого партизанского соединения «Дедушка»). Эта записка была последней, 11 лет пыток, лагерей не прошли бесследно. Он упал на площади Восстания. Шел 1955 год.

В «Отчете о работе Комитета партийного контроля при ЦК КПСС за период с октября 1952 года по 1 января 1956 года», опубликованном в «Известиях ЦК КПСС»(1989, №1(298), с. 44), сообщается: «Тов. Коляда Н. З. (партийная кличка «Батя»), член КПСС с 1920 года, бывший командир объединенных партизанских отрядов в Смоленской области, в октябре 1942 года был арестован органами госбезопасности и осужден к длительному сроку заключения по ложному обвинению «в невыполнении заданий командования, в обмане директивных органов». В действительности партизанские отряды под его командованием только с 15 апреля по 25 мая 1942 года провели 79 боевых операций, уничтожили более 1800 вражеских солдат, офицеров и полицейских, пустили под откос 3 воинских эшелона и освободили от фашистских захватчиков 230 населенных пунктов. Тов. Коляда полностью реабилитирован и восстановлен в партии».

О смерти Бати, его исковерканной судьбе Матрена Исаевна узнала на одной из партизанских встреч. Если бы Батя мог побывать хоть на одной из них! После встреч с боевыми товарищами Матрена Исаевна возвращалась домой и могла подолгу рассказывать о них. О себе же всегда помалкивала, считая, что ничего особенного не совершала. Даже об ордене Красного Знамени ребята узнали случайно и попросили рассказать о себе.

Выступали тогда и те, кого разыскали следопыты. В рассказе каждого проходила мысль: Вольская не только выполнила приказ, она проявила мужество, совершила подвиг. Когда прошло столько лет, можно твердо сказать: это был подвиг.

С той первой встречи поиск продолжался. Передачи по Горьковскому телевидению, материалы в газетах «Советская Россия», «Труд», «Горьковская правда» помогли отыскать и других участников похода. Ушли из школы ребята, начинавшие поиск, а эстафета передается уже третьему поколению, пионерской дружине имени Матрены Исаевны Вольской в Смольковской средней школе, отрядам имени Володи Огурцова в Смольках и в школе N 40 г. Дзержинска.

Прошло несколько лет. В* один из майских дней по сельской дороге шел автобус. Пассажиры автобуса с интересом смотрели в окно. Ехали они в незнакомое пока село Смольки Горьковской области на встречу. Из окна — куда ни глянь - березовые да хвойные леса, дорога то уходила в это зеленое, царство, то вырывалась на простор полей. Был разгар пахоты. Каждый из тех, кто был в автобусе, помнил другую землю, перепаханную снарядами и танками. Ехали бывшие партизаны.

Дорога пошла лесом.

— Леса-то как наши, смоленские, — заметил кто-то.

Показалось село.

— Смольки, — объявил водитель.

— Смоленск да Смольки — почти земляки, — пошутил один из пассажиров.

У школы, куда подкатил автобус, собралось почти все село. И больше всех здесь было, конечно, ребят. Мальчишки и девчонки вглядывались в орденские планки, ордена, медали.

Три поколения встретились на горьковской земле в селе Смольки. Бывшие партизаны из соединения «Батя», бывшие смоленские мальчишки и девчонки, разысканные следопытами борской школы N4, сами следопыты и хозяева

— смольковские школьники. Словно незримая ниточка соединила поколения.

Тихо было в школьном до отказа заполненном зале. Взгляды всех то и дело обращались к небольшому постаменту, стоявшему в центре. На нем — запечатленное в бронзе лицо молодой девушки. Для партизан

— отважная разведчица Мотя Вольская, для смоленских ребят — неутомимая и бесстрашная руководительница похода 1942 года — Матрена Исаевна Вольская, для сегодняшних ребят — сельская учительница. Это ее память собрались почтить.

В шеренге бывших смоленских ребят стояли: первый в Сормове Герой Социалистического Труда, заслуженный металлург Николай Иванович Анищенков; кавалер ордена Ленина, заслуженный сормович Владимир Дмитриевич Сидоренков; кавалер ордена «Знак Почета» строитель Василий Пименович Анисимов, сормовичи: Борис Максимович Тихонов, Иван Егорович Москалев, ударник коммунистического труда Николай Никитич Арещенков; кавалер ордена Трудового Красного Знамени Иван Ефимович Шестаков, бывшие воспитанники ФЗО Дзержинска, Мурома. Их было много на этой встрече. Они все говорили об одном:

— Матрене Исаевне мы обязаны жизнью, и сколько бы ни миновало лет, мы ее никогда не забудем.

Помнят ее и те, кого она учила. Нина Александровна Частова вспоминает:

-   Матрена Исаевна была моей первой учительницей в той старой школе, что стоит за окнами новой. Нас было тридцать человек. Много было ребят из разных уголков страны, оставшихся без родителей. Матрена Исаевна заменила нам мать. Бывало, кусок от себя оторвет, а с нами поделится. Трудное тогда было время, но Матрена Исаевна старалась как-то скрасить тяжесть тех дней. У меня с детства была мечта стать учительницей. И я ею стала. В этом для меня примером была Матрена Исаевна.

«У каждого была своя война, свой шаг вперед, свои участки боя», — сказал поэт. У Моти Вольской война шла за жизнь трех тысяч ребят, за их будущее, будущее их детей. И она эту войну выиграла! Это была ее победа!

Все дальше отступает этот день, когда к перрону Московского вокзала в августе 1942 года подошел не совсем обычный эшелон. Следопыты школы N 4 г. Бор провели первую и самую кропотливую работу. Вспоминает Владимир Жаров, выпускник школы:

— Мы не только писали письма везде и всюду, но и организовывали встречи. Поиск нас сдружил, встречи с партизанами, с бывшими смолянами помогли нам во многом, в том числе и выбрать свою дорогу в жизни. Матрена Исаевна Вольская для меня — человек из легенды.

А после выхода книги «Операция «Дети» в 1986 году откликнулись руководители и участники аналогичных «операций», проходивших на Смоленщине.

Написала Мария Никитична Ивченкова из Костромы: «Вместе с Дарьей Аксеновной Кушаковой в роно пригласили Александру Дмитриевну Ульяновскую, Зинаиду Федоровну Макаренкову и меня и вручили удостоверение». В нем подтверждалось, что «она действительно является воспитательницей интерната детей-сирот Смоленской области и направляется в Куйбышевскую область вместе с детьми, эвакуированными согласно решению СНК РСФСР».

Мария Григорьевна Григорьева (Можар) из Житомирской области рассказывает, что они с Ольгой Сергеевной Терентьевой (проживает сейчас в Смоленской области) спасли более сотни детей, выполняя задание Бати. Она пишет: «Признаюсь, долго не могла взяться за перо, прочитав книгу. Ведь мы с Ольгой Сергеевной говорили с ним (Батей — Л. Н.). Я его даже сравнивала с Денисом Давыдовым. Тогда при встрече он говорил с нами так, словно ждал нас. Рассказал, куда нам идти, кто нас встретит, накормит, поможет в организации вывода детей. А вот судьба этого легендарного человека, оказывается, трагична».

Таисья Федоровна Бабичева вместе с Анастасией Гавриловной Медведковой сопровождала группу малышей (23 человека). Многие идти не могли, приходилось нести их на руках. Это были дети-сироты из Духовщинского района. Лишь к концу августа (через 3 недели) они добрались до Куйбышева.

Прислал весточку из Свердловской области и Михаил Кузьмич Крюков: «Из 80 ребят, приехавших в Н. Туру из Смоленской области, проживают только двое — я и Ерофеенков Василий. Мы вместе прочитали книгу «Операция «Дети» и пришли к выводу, «что наша эвакуация проходила в то же время и по тому же маршруту. Но мы ехали в другом эшелоне. Почти месяц август ушел на проезд от Торопца до Свердловска. Все «прелести» перехода описаны точно. К концу маршрута на нас, видимо, было страшно смотреть».

Алевтине Васильевне Жарковой из Смоленской области довелось сопровождать 30 детей от 7 до 15 лет из Духовщинского района. На станции Андреаполь они сели в поезд. В этом же эшелоне ехали воспитанники Демидовского детдома. В Ярославле они были пересажены на пароход до Саратова.

Иван Степанович Крылов, бывший работник штаба Бати, пишет из Омской области: «В конце октября — начале ноября под моим руководством прошел “отставной партизанский отрад ребят 15-16 лет в количестве более 30 человек, бывших юных партизан из соединения «Батя». Проследовали по тому же маршруту, что и ребячье формирование под командованием М. И. Вольской. 6 ноября1942 года мы прибыли в Ярославль».

Невероятно трудное задание выполняли учительница Слободского района Аня Кузнецова и ее помощница Нина Полякова. Они эвакуировали малолетних детей. Вот что она пишет: «Собрали детей в Козеевщине, погрузили в вагоны узкоколейки и утром уже были в Ильино. Помню, одного мальчика я все время несла на руках, а другого вела за руку. За малышами, а были даже трехлетние, требовался особый уход и внимание. Но пешком мы не шли, нас везли. Потом ехали на поезде до Москвы дня два, а потом в Иваново. В дороге нам выдавали хлеб белый и черный, сухари, сахар, масло. В вагонах готовили еду горячую. В Иванове нас ждали педагоги-воспитатели. Списки детей мы передали в гороно. Эвакуация детей в1943 году была более организованной».

Одна из участниц этих легендарных событий Н. П. Яночкина посвятила этому событию свои стихи «Последний эшелон»:

Стоял июль — горячий, пыльный.

Пожаров смерч над очагом...

И падал наземь хлеб обильный

 Под вражьим тяжким сапогом.

Мы уносили из-под крова

Печаль остывшего тепла,

И непонятным, страшным словом “Эвакуация” была!

От слез сам воздух был соленый,

Горели небо и вода,

С последним этим эшелоном

 Мы шли от детства навсегда!

Сколько их было, эшелонов, увозивших «от детства навсегда» с оккупированных территорий на Большую землю— наверное, никто не скажет! Их было не счесть! И везли их в основном (по свидетельству очевидцев) молодые женщины-учительницы. Низкий поклон им от всех, кого спасли, от детей и внуков спасенных! И будем помнить, что первую и самую крупную операцию по спасению детей Смоленщины возглавила Матрена Исаевна Вольская, проложив путь в жизнь десяткам и сотням детей и взрослых.