10-е июля

Станция Торопа.

Поезд стоит уже несколько часов. Все наши на перроне. Пишу в сумерках.

Только что закончился разговор с Давидом Моисеевичем. Он рассказал о наших актерах. Они работают в бригаде артистов при политотделе штаба дивизии. Здесь же, при политотделе, создан оркестр. Актеров в дивизии уважают, ценят. Они делают большое и нужное дело, выступают с концертами на переднем крае.

Давид Моисеевич предложил и мне перейти в бригаду.

Я сказала, что о бригаде актеров не может быть и речи. Зачем же мне тогда боевая подготовка и к чему были все эти долгие ожидания! Кончилось тем, что Давид Моисеевич обиделся. Сказал, что я не имею ни малейшего представления об армии. В армии не рассуждают и не обращают внимания на прихоти капризных барышень.

Расстались мы сухо. Недовольные друг другом. Удивительно: Манский, умнейший человек, даже не попытался понять меня. Разговор с ним взволновал меня. Надо немедленно принимать меры. Сейчас составлю рапорт на имя командира дивизии Турьева. К рапорту приложу направление райвоенкомата. В нем прямо сказано: «Аверичева С. П. направляется в Ярославскую коммунистическую дивизию в качестве мотоциклиста-связиста или бойца-автоматчика

в моторазведку».

Девушки уже набились в вагон. Они привыкли к моей писанине и не обращают на нее внимания. Запели. У Томки Красавиной неисчерпаемый запас частушек, одна другой залихватистей.

12-е июля

Проснулась ночью. Поезд медленно движется. В окно увидела ракеты. Одни вспыхивали, поднимались, повисали в воздухе и гасли, другие загорались, очерчивали дугу и падали. «Ракета! Ложись!» - вспомнила я тактические занятия. Заскрежетали, запищали тормоза. Поезд остановился. Темно. Опять ракеты со всех сторон.

В темноте сквозь деревья проглядывает деревенька. Деревья рядом с железнодорожным полотном. Протяни руку - коснешься колючих еловых ветвей.

Выгружались на станции Ломоносове. Станция... Землянки да разбитые вагоны. Построили нас и мы зашагали. Пришли в деревню Подвязье. Тишина. Ни одного выстрела. Неужели это фронт!..

Утром встретила Муру Рыпневскукх Она повела меня к себе. Чистенькая комната. Белоснежная постель. Я вынула из вещевого мешка лишние вещи и отдала Муре: ей в клубе все пригодится. Написала тут же еще два рапорта -начальнику по разведке Осьмаку и начальнику штаба дивизии Завадскому. У Муры уютно, но надо было спешить.

Около нашего батальона меня схватила за руку Лаврова, отвела в сторону и заговорила быстро:

- Ищу тебя всюду. Где ты бродишь? Вот что, Софья!

Давай начистоту, довольно нам с тобой играть в прятки. У тебя в направлении моторазведрота, я тоже туда пойду. Давай действовать вместе, сообща!..

И мы решили пойти прямо к командиру дивизии.

На поляне в окружении командиров стоял гвардии полковник. Лаврова шепнула: «Видишь, вон глыбина какая, - это и есть командир дивизии Турьев. А рядом с ним комиссар дивизии Михаил Павлович Смирнов, бывший секретарь Ярославского обкома партии».

У командиров шел оживленный разговор. Наверно, рады прибытию нашего батальона. Говорят, дивизия потрепана основательно. А тут четыреста бойцов, двести вооружены автоматами ППШ-2 - это новинка в дивизии!

- Вон тот, видишь, лейтенант небольшого роста, крепыш такой? Это Малков, он формирует учебный батальон. Наверняка заберет лучших! Он уже подходил к нашей роте, знакомился с ребятами, спрашивал: пойдете к нам в батальон? Поговаривают, что ему отдадут вашу первую роту целиком...

Валентина показала мне командира саперного батальона Федосеева и командующего артиллерией дивизии полковника Золотарева.

- А это  помощник начальника штаба по разведке Осьмак!  Видишь? - скороговоркой проговорила Валентина. Говорят, он всюду в боях с ротой разведчиков. Они только что вернулись из тыла противника, где были целый месяц. Это лучший друг Докукина.

Осьмак отделился от общей группы и приближался к расположению нашего батальона. А мы пересекли ему дорогу и обратились, как положено, по всей форме.

Перед нами стоял красивый старший лейтенант, с широкими плечами, узкой талией. Безукоризненной чистоты гимнастерка, выутюженные брюки, сапоги блестят. Объяснили нашу просьбу, подали рапорты. Лейтенант посмотрел на нас удивленно.

- Каждая секунда разведчика связана с риском, -сказал Осьмак. - Рота действует в тылу врага. Нет! Девушек я туда допустить не имею права!..- Лейтенант постукивал по сверкающему сапогу тоненьким прутиком и смотрел на нас карими решительными глазами. Мы поня-

ли, что разговор окончен.

Потом мы обратились к начальнику штаба дивизии. Худой, высокий, смуглый. «Типичный штабной работник», - подумала я. Чувствовала: у него поддержки не жди. Но Валентина предложила: «Рискнем!».

- Разведка - не девичье дело! - услыхали мы лаконичный ответ начальника штаба.

Раздалась команда: «Стройсь!». К батальону приближался полковник Турьев с командирами. Капитан Сташ-кевич четким шагом пошел навстречу и отрапортовал:

- Пополнение из города Ярославля, присланное Ярославским областным комитетом партии, прибыло для участия в боях в составе Ярославской коммунистической дивизии!

Турьев поздравил нас с благополучным прибытием. Объяснил, что дивизия сейчас занимает жесткую оборону, но ведет активные боевые действия, что нас очень ждали и рады нам. Он рассказал о героях дивизии. Рота, состоявшая из студентов Костромского текстильного института погибла, но не пропустила ни одного танка. Рассказал о героической гибели комиссара Щелокова, о зверски замученных комиссаре Гущине и комсомольце Петрове. Роты Докукина немцы боятся.

- А сейчас, - продолжал полковник, - начнется рас пределение по подразделениям. Командиры ждут вас, то варищи красноармейцы! - и вдруг спросил: - Может, у вас есть вопросы или просьбы ко мне?

Я поняла, что именно сейчас решается моя судьба.

Подняла руку, вышла из строя.

- Товарищ полковник! Убедительно прошу вас направить меня в отдельную моторазведроту к лейтенанту Докукину! Вот рапорт и направление военкомата...

Турьев прочитал мой рапорт, задержался глазами на

направлении.

- Мотоциклист. Ну что ж, идите в моторазведку, к докукинцам. Только там мотоциклы единственной марки - «одиннадцатый номер». Пока стоим в болотах, лесах, тут не до них. А мотоциклы нужно забрать у немцев! -добавил Турьев.

Есть забрать у немцев!

-Товарищ полковник, разрешите и мне подать рапорт! - загремела Лаврова. Во всей ее фигуре, крепкой, сильной, была такая решимость, что Турьев, не читая рапорта, сказал: «Ну, что ж, идите, действуйте!»

Распределение продолжалось. Кроме нас с Валей и еще тринадцати разведчиков, наша комсомольская рота почти целиком ушла в учебный батальон. Девушек распределили по специальностям. Удивила всех Анна Сарычева: пошла официанткой к командиру дивизии. Вот это да! А я-то боялась, что она перебьет у меня место в разведке.

Михаил Голубев и почтальон Саня Травкин повели нас в деревню Никулино, где расположилась рота лейтенанта Докукина. По дороге мы расспрашивали о роте, главным образом о ее командире. Саня Травкин молчал, а Михаил Голубев подбадривал:

- Ничего, привыкнете! Докукин из любого красноармейца сделает настоящего разведчика!

В низине деревенька, окруженная лесом. Это и есть Никулино. Штаб и хозяйство роты разместились в домах, все остальные - на окраине села в больших сараях, у самой опушки леса. Вошли в сарай. Вдоль стен длинные нары. Полки под котелки. Пустые пирамиды для оружия. Стол, скамейки. Видно, давно ушли разведчики из своего жилища. На нарах лежат освобожденные от задания. Как оказалось, Докукин с ротой и взвод диверсионной группы уже больше недели не были на базе.ша Савченко!

-ПетрПушнев!

Перед нами небольшого росточка красноармейцы. Савченко смотрит на нас широко открытыми, удивленными, смеющимися глазами. Девичье круглое лицо. Розовые щеки. Пушнев - худой, смуглый паренек вертит пяткой лунку на земле.

- Сержант Марусин! - В сарай вошел толстый розовощекий увалень. За ним влетел широкоскулый, с узкими глазами парень.

- Варзанов! Ротный писарь и художник, - представился он.

Вое дружно рассмеялись.

- Располагайтесь,  ребята!  Нары свободны,  а придут с задания, разберемся, - гостеприимно предложил Варзанов.

Мы смели с нар мусор и решили спать на досках, а завтра сделать капитальную уборку и постелить свежего сена или соломы.

Валентина облюбовала нам местечко на нарах около стены. Так кончился наш первый фронтовой день.

Фронтовой! Просто не верится, что мы на фронте. Я думала: прибудем на фронт, и нас сразу из вагонов бросят в бой. А тут тишина. Чудесный воздух! И тихое похрапывание ребят.

13-е июля

С утра мы, новички, с рвением принялись за уборку. Вытрясли грязные плащ-палатки, подмели нары и полы, принесли свежей соломы. Разожгли костер, нагрели воды. Выскоблили стол добела. С котелков, ведер, чашек, ложек обдирали грязь камнями, травой, песком. Застелили стол газетой и даже поставили цветы - ромашки и васильки. А бывалые бойцы посматривали на нас с удивлением и легким пренебрежением. Эх вы, мол, новички! Чем занимаетесь! Здесь же война, фронт!

Затем мы с Валентиной перестирали свое белье у ручья. Устроили прекрасную баню. Блаженство! А сейчас лежим на траве около сарая. Валентина и ребята слушают докукинцев, а я записываю впечатления двух дней, нет-нет да и прислушиваюсь к их рассказам.

Вот к нашей группе подходит худощавый боец. Аккуратно застегнут на все пуговицы, на гимнастерке ни единой морщинки. Разведчики его представили. Это ординарец лейтенанта Докукина - Лева Маслов. Маслов скромно поздоровался, присоединился к нам.

Докукин! У ребят загораются глаза. Перебивая друг друга, они торопятся рассказать о Докукине все, что знают. Это не хвастовство, это гордость за своего командира.

Лейтенант Докукин боевое крещение принял под Малоярославцем, где курсанты Подольского пехотного училища, выполняя приказ любой ценой задержать противника на шесть-восемь дней, пали смертью храбрых. Приказ был выполнен ценой жизни целого выпуска молодых командиров. Лишь немногие из участников этих боев остались в живых. Так в конце 1941 года в нашу дивизию прибыли замечательные командиры: старший лейтенант Бабаков, лейтенант Мишугин и лейтенант Докукин.

Докукин в первом же бою завоевал уважение бойцов. Он абсолютно бесстрашен. Очень хорошо натренирован, быстрее всех бегает, дальше всех бросает гранаты, стреляет без промаха. В бою заражает всех своим темпераментом. Трусости не терпит. Малейшее сомнение, неуверенность бойца чувствует моментально и не берет такого в разведку. Рота не только ведет разведку перед передним краем противника и в его тылах. Докукинцы выполняют диверсионные задания, участвуют в наступлении вместе с дивизией, действуют совместно с партизанами.

Партизаны! Взглянуть бы хоть на одного!

14-е июля

Живем как трутни. Бежим к ручью, умываемся. С утра уборка. Готовим пищу. Читаем газеты. Чистим оружие. Разбираем, собираем, вообще возимся с оружием с большим удовольствием. Автоматы собираем на скорость, задаем друг другу задачи на устранение порчи оружия. Потом готовим обед, греемся на солнышке, а вечером слушаем рассказы разведчиков.

В роте двое Борисовых, оба Михаила и оба помком-взвода. Сержант Борисов из Переславля-Залесского - небольшого роста, веснушчатый, веселый баянист. Старший сержант Борисов из Ярославля - высокий, стройный, лет сорока. Узкое длинное лицо, прямой нос, глубоко посажен-

ные глаза смотрят исподлобья. Угрюмый, молчаливый. Сидит в стороне и думу думает. Кажется, его грызет какая-то тоска. Может, оттого, что в городе остались жена и дети?

В роте к Борисову относятся с уважением, но как к нему подойдешь, если он всегда такой сердитый? Мысленно называю его «страшным сержантом», хотя он и страшен только для фашистов. Бойцам это друг. Всегда собран, особенно в боевой обстановке, и никогда не теряет головы. В этой собранности чувствуется закалка военной школы: он - кадровый военный.

Ребята рассказывают о боевых делах Дмитрия Ершова из Брейтовского района, Алексея Сотского из Ярославля, пятнадцатилетнего разведчика Васи Талдыкова из Пречистенского района Смоленской области, Владимира Чистякова и его друга, парашютиста Ефима Рудкина.

- В начале войны Рудкин был ранен и попал в Ярославский госпиталь, - рассказывает разведчик Павел Савченко. - А после госпиталя его направили в Ярославскую коммунистическую дивизию.

От старшего сержанта Борисова мы услыхали о зверствах фашистов. Двести гитлеровцев ворвались в партизанские деревни Кирьяки, Кочерговку и Морново и сожгли их дотла. Застрелили, а потом изрубили на куски семь стариков, а женщин и детей загнали в хату и сожгли.

Разведчики заминировали дорогу противотанковыми минами, и ночью на минах подорвались танки и автомашины с немецкими солдатами. В эту же ночь разведчики налетели на деревню Кирьяки, где были фашисты, и отомстили за гибель наших советских людей.